Корде продолжала смотреть на нее — или мимо нее. То, куда она глядела, было очень далеко от разрушенной посадочной площадки.
— Корде!
— Госпожа, вы по-прежнему в опасности! — заявил подоспевший Тайфо.
Капитан хоть и сделал попытку придать голосу участливый тон, но отступать не собирался.
— Мне не следовало возвращаться, — пробормотала Падме, выпуская компаньонку из объятий.
По щекам юного сенатора текли слезы. Тайфо недоуменно посмотрел на нее. Падме быстро вытерла мокрое лицо.
— Сегодняшнее голосование чрезвычайно важно, — жестко сказал капитан голосом человека, который намерен выполнить свой долг до конца. — Нам надо приступать к своим обязанностям. Корде умерла с честью. Теперь пойдемте.
Он взял Падме за руку, но девушка вырвалась и осталась стоять на месте.
— Сенатор Амидала! Прошу вас!
Она на него не смотрела. И тогда Тайфо разозлился.
— Хотите сделать смерть Корде напрасной, потому что вам вздумалось упрямо стоять и рисковать своей жизнью? Высоко же вы цените ее жертву, ничего не скажешь…
— Достаточно, капитан, — прервала его Амидала.
Тайфо только махнул рукой — Дольфу, чтобы занялся периметром. А сам повел всхлипывающую девушку внутрь здания.
Забытый всеми маленький бело-синий астродроид тоскливо гудел им вслед.
Глава 5
Нельзя сказать, что здание Сената — самое высокое на Корусканте. Достаточно невысокий купол не возносится к облакам, на его крыше не отражается свет уже зашедшего за горизонт солнца. И все-таки каким-то невероятным образом дом правительства не позволяет окружающим его небоскребам доминировать над собой. Даже высотные здания, в которых расположены апартаменты сенаторов, их многочисленных помощников и не менее многочисленного обслуживающего персонала, выглядели менее значительно. Среди стандартных прямых углов и серого феррокрита голубоватый купол Сената радовал глаз и казался произведением искусства.
Тот, кому доводилось попадать внутрь, только укреплялся в этом мнении. Интерьер поражал воображение. Центральный сферический зал — громадное число летающих платформ, расположенных рядами. Сейчас большая часть их пустовала, поскольку за последние два стандартных года сепаратисты успешно откололи от Республики достаточно много миров. Уже несколько тысяч систем объявили себя независимыми, а чтобы не было так страшно, тут же укрылись под крылом Графа Дуку. Тот с присущей ему прямотой объявил сегодняшнее заседание слишком нудным, чтобы принести желанные результаты. Но и без его новых последователей в скорлупе круглого зала металось многоголосое эхо, дробилось, путалось, сбивало с толку. В зале заседания цвел весь букет страстей — от гнева до разочарования, от решимости до отчаяния.
В центре бушующего Сената на единственной неподвижной платформе с выражением крайней озабоченности на лице восседал и наблюдал за общим гамом верховный канцлер Кос Палпатин. Издалека он казался болезненно-хрупким, но чем ближе к нему приближался гипотетический наблюдатель, тем отчетливее становилось ощущение силы духа, присущей этому седовласому человеку. Срок его правления закончился несколько лет назад, но череда кризисов позволила остаться у власти.
— Они боятся, господин канцлер, — обронил вполголоса Ув Гизен, склоняясь к самому уху Палпатина. — Многие слышали новости о демонстрациях и даже о проявлении насилия у стен самого
— Они причиняют ненужные хлопоты, — с сожалением вздохнул канцлер. — Похоже, что Граф Дуку преуспел и сколотил из последователей банду убийц. Или, может быть… — он задумчиво потер подбородок тонкими сильными пальцами. — Может быть, их эмоции рвутся наружу, несмотря на усилия бывшего джедая. В любом случае, сепаратистов следует рассматривать как серьезную силу.
Гизен засуетился, что-то залепетал в ответ, но Палпатин с тихой улыбкой приложил палец к губам, призывая к молчанию. Некоторое время канцлер провел, наблюдая, как его заместитель, шагриан Мас Амедда, безуспешно утихомиривает орущих сенаторов.
— Тишина! — тщетно взывал заместитель. — Да замолчите же вы, наконец!
Бледно-синее лицо шагриана лоснилось и от натуги приобрело бирюзовый оттенок. Кожистый капюшон вокруг головы нервно подергивался, роговые выросты постукивали по широкой груди. Амедда перетаптывался, и верхняя пара рогов, торчащая над его головой почти на полметра, вращалась, словно антенны, собирающие информацию. Собственно, так оно и было на самом деле, просто не многие о том знали.
Зато многие поговаривали, что после отставки Валорума и обвинений в продажности Амедда оставит пост, но — ошиблись. Какими уж речами Кос Палпатин уговорил шагриана остаться, эти двое сохранили между собой. Мас Амедда был фигурой в Сенате уважаемой, но общий гомон пока не смолкал.
— Сенаторы, прошу вашего внимания! — завопил в отчаянии шагриан. — Нам есть что обсудить! На повестке дня много важных проблем. Но сначала нам нужно решить вопрос создания армии! По этому вопросу мы и будем сегодня голосовать! Остальные дела придется отложить…
Ответом ему был новый взрыв возмущенных воплей. Лишь когда верховный канцлер поднялся со своего места, шум пошел на убыль. Когда же Кос Палпатин взошел на трибуну и обвел взглядом собравшихся, воцарилась мертвая тишина. Мас Амедда вытер лоб и с облегчением сел на свое место.
Канцлер не спешил со словами. Сначала он возложил ладони на поручень кафедры; голова опущена, плечи заметно поникли. Поскольку всем стало интересно, чем вызвана столь явная печаль, в зале стало даже тише, чем могло бы быть.
— Мои досточтимые коллеги, — начал канцлер, медленно и тщательно выговаривая слова. И замолчал, явно озабоченный немыслимыми тяготами — Этот удар я воспринимаю особенно тяжело, — продолжил канцлер. — Перед тем как баллотироваться на свой нынешний пост, я служил Амидале, пока она была королевой нашей планеты. Она была выдающимся лидером, всегда сражалась за справедливость, не только здесь, в нашем благородном собрании, но и у себя дома. Настолько она любима нашим народом, что могла бы пожизненно оставаться королевой, — Палпатин горько вздохнул и позволил себе беспомощно улыбнуться, как будто не верил, что идеалистка Амидала могла на самом деле так поступить. — Но сенатор верила в служение обществу. Она искренне верила в демократию. Ее смерть — потеря для всех нас. Мы все будем оплакивать ее, бесстрашного борца за свободу, — верховный канцлер горестно понурился и снова вздохнул, — и нашего дорогого друга.
Снова раздались голоса, но по большей части сенаторы благочинно молчали, присоединившись — хотя бы для видимости — к скорби канцлера.
Но даже в столь важный для Республики день печальные новости не могли помешать ходу дела. Палпатин без удивления наблюдал, как представитель Маластара вывел свою платформу вперед, к центру своеобразной арены. Крупная голова сенатора медленно поворачивалась из стороны в сторону, все три посаженные на длинные стебельки глаза, казалось, никак не могли прийти к согласию и смотреть куда-то определенно. Торчащие в разные стороны уши подрагивали от возбуждения.
— И скольким еще сенаторам придется погибнуть, чтобы окончилась гражданская война?! — возопил маластарец.
Так и есть — Аск Аак высказался первым. Наверное, меня бы постигло разочарование, мысленно усмехнулся Палпатин, если бы этого не произошло.
— Мы должны обуздать повстанцев, нам нужна армия!
Столь смелое и уверенное заявление тут же вызвало бурю. Кричали как в поддержку, так и в опровержение. Платформы одна за другой срывались с места, и вскоре вокруг центральной кафедры витал целый рой. Удивительно, как обошлось без жертв. Синеволосому существу с лицом, похожим на комок жеваной бумаги, удалось обогнать тех на финише.
— Почему джедаи бездействуют? Почему они не предотвратили убийство? — пожелал знать Дарсана, сенатор от системы Глие Ансельм. — Становится ясно, что они не в силах больше защищать нас!
В корму его платформы чуть было не врезалась другая. На мгновение показалось, что аварии не избежать, но обошлось.
— Республике нужно больше гарантов безопасности, — прогудел занимающий вторую платформу дородный тви'лекк, потрясая массивными толстыми лекку. — И немедленно! Пока дело не дошло до войны!
Двойной подбородок дородного представителя Рилота тоже колыхался в такт. Маленькая привлекательная спутница Орна Фрие Таа, только куталась в легкие ткани, заменявшие тви'лекке одежду и испуганно оглядывалась по сторонам.
— Должен ли я напоминать сенатору с Маластара, что переговоры с сепаратистами еще не закончились? — полюбопытствовал канцлер. — Наша цель — мир. Не война.
— И вы говорите такое в то время, как ваш близкий друг убит именно теми, с кем вы ведете переговоры? — возмутился Аск Аак, презрительно кривя оранжевое лицо.
Гвалт постепенно подходил к апогею. Те, у кого были руки, чтобы сжать их в кулаки, гневно потрясали ими в воздухе. Прочие размахивали более экзотическими конечностями. Центром разгулявшегося в Сенате циклона по-прежнему оставался верховный канцлер, который обезоруживающе улыбался Аску Ааку.
— Разве не вы только что назвали Амидалу своим другом? — во всю мощь легких вопил маластарец.
Палпатин продолжал молча смотреть на него.
К кафедре вновь устремился Амедда, который, очевидно, решил, что канцлер должен оставаться выше пустой перебранки, поскольку именно ему выпадала нелегкая и сомнительная честь быть голосом разума в этом бедламе.
— К порядку!!! — трубно взревел шагриан. — К порядку!!!
Главная
