Ну и холодина! — Голос Люка Скайуокера взломал белую тишину, окутавшую его с того самого мгновения, как он покинул базу.
Люк ехал верхом на таунтауне. И казалось, что они с таунтауном — единственные живые существа на всем огромном заснеженном пространстве, окаймленном линией горизонта. Люк устал и чувствовал себя одиноким и заброшенным. И даже собственный голос казался ему странно громким и неуместным в белом безмолвии.
Как и его коллеги пилоты, Люк регулярно, в одиночку или в составе разведотрядов, совершал вылазки в белые пустоши Хота. На базу все разведчики возвращались, как правило, со смешанным чувством спокойствия и одиночества. Во время своих одиноких вылазок Люк видел вокруг лишь бесплодные заснеженные равнины и далекие хребты, покрытые голубыми ледниками, тонущие в дымке у далекого горизонта.
Вчера вечером сенсоры этой части контрольного периметра несколько раз фиксировали неотождествленное движение. Охрана забила тревогу: активных диких жизненных форм в районах дислокации повстанцы не встречали, и возникло опасение, что это могут быть имперские дроиды-разведчики.
От пронизывающего ветра лицо Люка защищала меховая повязка — сдвинутая сейчас на подбородок — а глаза оберегали большие очки-консервы. Люк поглубже натянул на уши подбитую мехом шапку.
Изогнув в улыбке краешек рта, он попытался предположить, каково отношение к планете официальных исследователей, состоящих на службе у Империи.
«В Галактике полным-полно уголков, где колонистам до далекой звезды и дела Империи, и дела Альянса, — подумал он. — Но вряд ли найдется сумасшедший колонист, который захочет заявить права на Хот. На этой планете нет ничего и никого — кроме нас».
На ледяном мире Альянс установил аванпост немногим более месяца назад. На базе Люка знали хорошо, и хотя ему едва исполнилось двадцать три года, другие повстанцы обращались к нему «командор Скайуокер». Это несколько смущало юношу, хотя и не мешало отдавать приказы бывалым, много чего повидавшим солдатам.
За несколько лет Люк очень сильно изменился. Сам Люк с трудом верил, что всего три года назад он был наивным фермерским мальчишкой с захолустной планеты Татуин.
— Ну, крошка, поехали, — сказал командор Люк, пришпоривая таунтауна.
Снежный ящер взял с места в галоп. Мускулистые задние ноги легко несли серое тело, покрытое густым шерстяным покровом; трехпалые лапы большими загнутыми когтями взметали снежные фонтанчики. Таунтаун бежал по заледеневшему склону, вытянув вперед крупную губастую голову с острыми ушками, позади покачивался длинный хвост. На норовящие ударить в косматую морду порывы ветра животное особого внимания не обращало.
Люк жалел, что еще не закончил обход. Тело заледенело, несмотря на меховую одежду с электроподогревом: очень сильно донимал ветер. Но служба есть служба, и его место — здесь. Хотя выросшему в пустыне — здесь холодно просто на голой психологии.
Взглянув на блеклое солнце в молоке туч, Люк поежился.
«Ветер усиливается, — подумал он. — А к ночи станет совсем невыносимо…»
Хотя искушение вернуться на базу немножко пораньше его не оставляло, Люк продолжал движение по периметру, поглядывая на монитор наручного пеленгатора.
Таунтаун резко свернул направо, и Люк едва не свалился. Он плоховато ездил на этих угловатых животинах.
— Только не обижайся, — сказал он своенравному зверю, — но куда увереннее я чувствую себя в кабине своего старого доброго флаера.
Но для полученного задания таунтаун подходил лучше всего, да и был, пожалуй, самым практичным из всех имеющихся на Хоте средств передвижения.
Когда животное взобралось на очередной ледяной гребень, Люк, натянув ременный повод, остановил его. Он сдвинул на лоб защитные очки с фотохромными линзами и прищурился, ожидая, пока глаза привыкнут к слепящему сверканию снегов.
Вдруг что-то, оставляя за собой медленно тающий дымный шлейф, прочертило небосклон на пути к туманному горизонту. Рука Люка метнулась к поясу, нашаривая электронный бинокль. От недоброго предчувствия по спине пробежал холодок, рядом с которым морозный воздух Хота казался жарким дуновением. Замеченный предмет вполне мог быть сделан руками человека, а то и «долгожданным» Имперским зондом. Люк отследил огненный след. Нарушитель снежного спокойствия упал на занесенную белым покровом землю и исчез в поглотившем его ослепительном высверке.
От грохота взрыва таунтаун Люка вздрогнул. Задрав косматую морду, он испустил жуткий вой и принялся возбужденно скрести когтем снежный наст. Люк, успокаивая зверя, похлопал его по голове.
— Тише, детка! — крикнул Люк.
Он обнаружил, что не слышит своего голоса в яростных порывах ветра. Животное подуспокои-лось, и юноша, стряхнув снег с наручного коммуникатора, нажал на нем несколько кнопок и поднес передатчик ко рту.
— Эхо-3 вызывает Эхо-7. Хэн, старина, ты меня слышишь?
В приемнике затрещали помехи. Затем сквозь шорох статических зарядов прорезался знакомый голос:
— Это ты, малыш? Что у тебя стряслось?
Голос в комлинке звучал резко, отрывисто. В голове у Люка промелькнуло мимолетное воспоминание о первой встрече с кореллианским кос-моконтрабандистом в татуинском космопорту — в той сумрачной кантине, битком забитой чужаками с разных планет… Из друзей Люка Хэн оставался единственным, кто не примкнул к мятежному Альянсу. Хотя и был не прочь подзаработать на заказах повстанцев.
— Я завершил обход. Никаких признаков жизни не обнаружил, — сказал Люк в комлинк, вплотную придвинув передатчик к губам.
— Всю живность с этой льдины можно запросто согнать на космическую яхту, и на яхте останется еше уйма места, — отозвался Хэн Соло, явно старавшийся перекричать посвист ветра. — Реперы и сенсоры я расставил. Возвращаюсь на базу.
— До скорого, — ответил Люк, не отрывая взгляда от узкой спирали дыма, поднимавшейся от темного пятна невдалеке. — Тут недалеко упал метеорит. Хочу проверить. Это ненадолго.
Выключив комлинк, Люк обратил внимание на поведение своего таунтауна. Рептилия нервно переминалась с ноги на ногу, а потом испустила глубокий горловой рев, который, по всей видимости, означал страх.
— Ну-ну, детка! Потише, — сказал юноша, поглаживая и похлопывая таунтауна по голове между ушами, — Что такое? Ты что-то унюхала? Тут же ничего нет.
Однако Люк тоже почувствовал смутное беспокойство — впервые с тех пор, как он выехал за порог тайной базы повстанцев. Он знал, что снежные ящеры крайне восприимчивы. Несомненно, животное пыталось подсказать седоку, что надвигается какая-то опасность.
Люк спешно выдернул из футляра на поясе термосенсор и, колдуя над кнопками, принялся настраивать. Но не успел.
Мимо промелькнула размытая фигура, раза в два больше его. Люк резко повернулся, и вдруг ему почудилось, что ожил, зашевелился лед под лапами таунтауна. И кинулся на него. Он успел разглядеть покрытую белым мехом громадную тушу.
— Что за!..
Бластер Люка так и остался в кобуре. Огромная лапа выбила Люка из седла, пропахав когтями по лицу. Юноша грохнулся в плотный снег.
Он быстро провалился в беспамятство. Так быстро, что уже не слышал ни жалобных криков таунтауна, ни оборвавшего их хруста ломаемой шеи, ни наступившей потом тишины. И Люк не почувствовал, как гигантская мохнатая лапа напавшей твари грубо схватила его за лодыжку, и как его тело тряпичной куклой поволокли по заметенной снегом равнине.
***
Тонкий жгутик черного дыма еще поднимался со склона снежного холма, в который врезался небесный гость, но ледяное дыхание Хота уже остудило края небольшого кратера.
И внутри кратера что-то шевелилось.
Сначала был только звук — механическое гудение, постукивание и позвякивание, почти неслышное за воем ветра.
Затем из кратера на поверхность вылез гость из космоса; низкое солнце отразилось от металлической полусферы, оснащенной линзами объективов, звуковыми и термическими сенсорами, маломощными лазерными пушками и даже пучком суставчатых манипуляторов.
Робот-разведчик, а это был именно он, завис над краем ямы, словно выбирал, в какую сторону ему двинуться. Затем внутри него что-то тихо щелкнуло, и Он поплыл на восток, время от времени касаясь снежной поверхности кончиками чувствительных манипуляторов.
***
Еще один всадник, закутанный в теплую одежду, верхом на крапчатом таунтауне пересекал заснеженный равнины Хота. И тоже держал путь в сторону базы повстанцев.
Он без интереса глянул на серые башни орудий и погребенные под снегом купола энергостанции — единственные признаки цивилизации на полумертвой от холода планете. Потом натянул поводья, придерживая таунтауна: зверь почуял близкое тепло и кормежку и рвался вперед.
Всадник въехал в огромную ледяную пещеру и спешился. Он привык считать, что побывал практически на всех задворках галактики, но его новый дом поражал даже его довольно безудержное кореллианское воображение. Временный дом, поправил он сам себя. Его тут ничего особенно не держит. Если не считать недочиненного космического корабля и вздорной девчонки.
Он кинул поводья одному из встречающих. Таунтауна увели, чтобы накормить и почистить. Кто-то кивнул вновь прибывшему, кто-то протянул руку для приветствия, но ничего не изменилось в кипении жизни внутри холодной пещеры. Куда ни посмотри, повсюду ребята в оранжевой и белой униформе что-то куда-то тащат, чтото к чему-то привинчивают, что-то зачем-то отлаживают. Трудятся, одним словом. Хэн Соло стряхнул с себя снег и пошел проведать свой многострадальный корабль.
Главная
